Жорж Бордонов - Мольер [с таблицами]
Арнольф отвечает не бог весть как остроумно:
«Предать имение известности я рад,
Да и звучит Ла Суш приятней во сто крат».
Кризальд:
«От имени отцов вы отреклись напрасно
И взяли новое, пленясь мечтой неясной.
Подобным зудом кто теперь не одержим?
Задеть вас не хочу сравнением своим,
Но мне припомнился крестьянин Пьер Верзила:
Когда его судьба усадьбой наградила,
Канавой грязною он окопал свой двор
И называться стал де Л'Илем[143] с этих пор».
Вот уже и «Мещанин во дворянстве». Корнелю едва ли понравилась шутка, и впрямь очень жестокая.
Арнольф возвращается домой после десяти дней отсутствия, неосмотрительно оставив Агнесу на попечении парочки бестолковых слуг:
«Пройдет ли мул, осел иль лошадь мимо нас,
Она готова всех была принять за вас».
Он снова видит Агнесу, ласково ее расспрашивает, восхищается невинностью ее ответов:
«У вас хороший вид: вы, верно, не хворали?
Агнеса. Вот только блохи спать частенько мне мешали.
Арнольф. Ну, скоро кто-то гнать их будет по ночам».
Затем он отсылает ее, держится властно, говорит как человек, уверенный в себе, и потирает руки от удовольствия:
«Вы, героини дня, ученые созданья,
От коих нежностей вздымается туман!
Сравнится ль хоть одна поэма иль роман,
Тяжеловесный труд иль мадригал учтивый
С ее наивностью и честной и стыдливой?»
Действие происходит на улице, что не очень правдоподобно, но, в сущности, как мы уже говорили, значения не имеет. Итак, лучась самодовольной радостью, Арнольф встречает Ораса. Это «молодой человек» в полном смысле слова, обаятельный, легкомысленный, влюбленный, безрассудный и доверчивый. Сначала Арнольф по-прежнему надувается гордостью. Он говорит снисходительно-шутливым тоном, как человек, знающий жизнь. Но Орас признается ему, что тут в городе происходит некая история, герой которой — он, Орас, а героиня — Агнеса. Увы! Она во власти старого тирана: «Лазус… Ласурс… В уме фамилия мелькает».
Арнольф взбешен, но сохраняет достаточно выдержки, чтобы себя не выдать. Собеседника его заносит все дальше:
«А можно ли отдать прелестное творенье
Такому дикарю в его распоряженье?»
Оставшись один, Арнольф все-таки начинает тревожиться. Он теряет самоуверенность, но лишь ненадолго:
«О роковой отъезд! Нежданная беда!»
Он быстро собирается с духом, все еще полагаясь на наивность Агнесы, а еще больше на высокое мнение о самом себе. Он тормошит олухов-слуг, потом с неуклюжей хитростью допрашивает скромницу:
«Все благополучно?
Агнеса. Котенок мой издох.
Арнольф. Конечно, жаль, но что ж?
Всем надо умереть…»
Так и видишь, как он расплывается в блаженной улыбке. Но ему придется испытать разочарование, узнав, что Орас почти не выходил из его дома, куда его ввела сводня («добрая старушка»). Орас немедля поклялся в любви. Агнеса не была бесчувственна к таким клятвам. Она простодушно признается:
«Бывало, лишь начнет об этом говорить,
Как что-то сладкое щекочет, задевает,
Сама не знаю что, но сердце так и тает».
Орас брал ее руки и целовал. Арнольф:
«Ну, а не брал ли он у вас чего другого?»
Орас взял у нее только ленточку. Опасность была велика, но тревога оказалась ложной, и Арнольф еще может убаюкивать себя иллюзиями.
Но что-то в нем изменилось. Все еще спокойный с виду, он уже утратил уверенность в себе. Доказательство тому, что он ищет оправданий для своей простушки. Невинную Агнесу застали врасплох; она, конечно же, тут ни при чем. Еще немного, и он пожалел бы ее за то, что она подвергалась риску быть соблазненной; он корит за это себя самого, чтобы верней рассеять свои подозрения:
«…Если бы не я, могли вы соскользнуть
На тот погибельный, ведущий к аду путь.
Всех этих щеголей повадка вечно та же:
Кафтаны пышные, и ленты, и плюмажи,
Их кудри, блеск зубов и сладкий звук речей —
За этим всем легко не разглядеть когтей.
Ведь это дьяволы: отбросят вмиг личину,
Погубят женщину и увлекут в пучину.
Но повторяю вновь: хотя не без труда,
Вы миновали все засады без стыда».
Пользуясь своим положением, решившись любыми средствами упредить красавчика, он заставляет свою воспитанницу выслушать проповедь, которую заготовил заранее и теперь произносит назидательным тоном.
Слишком поздно. Напрасно он тешит себя мыслью, что Агнеса в его руках «как самый мягкий воск». Появляется Орас, чтобы открыть ему глаза, поведать, что «любовь — учитель чудный»:
«Ей щедрого создать возможно из скупца,
Из зверя — кроткого, из труса — храбреца;
Она в ленивого живой огонь вселяет
И остроумием невинность наделяет».
Агнеса действительно бросила в него из окна камень, но с камнем полетела нежнейшая любовная записочка, которую Арнольф и читает. Еще один сдвиг в его характере, еще одна психологическая находка. Теперь, когда предательство Агнесы стало очевидным, он заглядывает себе в душу и с изумлением не находит ничего, кроме недостойной слабости:
«Я философствовал, идя на этот брак,
А в прелести ее влюбился как дурак.
Ну что в ней? Сирота, без денег, без защиты…
И вот мои труды и доброта забыты,
А я, обманщицу без памяти любя,
Любовью горестной терзаю сам себя».
Он встречается с ней после этого, чтобы посмотреть, как она будет себя вести. Итог:
«Пусть был я зол, сердит, пусть мучился напрасно —
Ни разу не была она такой прекрасной…»
Агнеса тем временем дает ночные свидания своему обожателю, соглашается бежать с ним, несмотря на предостережения и увещевания Арнольфа. Он уже не может сдержать гнева:
«Коварная! Пойти на это вероломство,
Забывши все добро, какое сделал я!
О, на груди моей согретая змея…»
Когда она со всей кротостью в словах и в голосе объявляет ему, что любит Ораса, ревнивец испытывает желание дать ей оплеуху. Эта крайняя мера защиты обнаруживает глубину его грубости, тупости и эгоизма. Отныне, как бы он ни страдал, никто его не пожалеет. Он заслужил свои мучения; после его фанфаронства в первом акте они только смешны. Он с ужасом замечает, как сильно увлечем этой красоткой — настолько, что не может без нее обойтись. Теперь он знает, чего она стоит и какая горькая судьба уготована ему. Но он уже только жалкий старик, охваченный вожделением к молоденькой девушке, которую берег для себя и от которой не в силах отказаться. Он идет на безоговорочную капитуляцию:
